Как Феникс из пепла

Музыкально-поэтический спектакль о жизни и творчестве Анны Ахматовой

Действие происходит на фоне двух декораций: на одной изображена аллея Летнего сада (или любой другой узнаваемый вид Санкт-Петербурга), другая представляет собой красную кирпичную стену с тюремной решеткой. На фоне первой декорации будет исполняться большинство стихов Ахматовой, на фоне другой будут звучать стихи «Реквиема».

На авансцене с одной стороны — портрет Ахматовой, с другой — экран, на который проецируются слайды. Под портретом Ахматовой стоит покрытый темным клетчатым пледом топчан, на нем лежит Библия (это единственная книга, с которой поэтесса никогда не расставалась) и двухтомник Ахматовой.

В спектакле участвуют два ведущих и четыре чтеца. Поскольку Чтец I ассоциируется с образом Анны Ахматовой в зрелые годы, то целесообразно отдать эту роль не ученице, а кому-либо из преподавателей. Для Чтеца II предназначены стихи «Реквиема», и на эту роль также следует взять взрослого исполнителя.

В постановке звучат произведения Вивальди, Баха, Шопена, запись песнопений русской православной церкви, песни и романсы В. Шаблия на стихи Ахматовой. Думается, нет особого смысла детально указывать, где вступает каждое музыкальное произведение или его фрагмент (хотя в сценарии есть отдельные ремарки по этому поводу). Вероятнее всего, каждый постановщик будет стремиться передать зрителям свое видение предлагаемого материала, полагаясь на собственный опыт, вкус и музыкальные предпочтения.

Удачным музыкальным сопровождением для спектакля могут служить концерты А. Вивальди «Четыре времени года». Очевидна перекличка «Реквиема» Ахматовой и одноименного произведения Моцарта, обращение к которому представляется необходимым.

По ходу постановки демонстрируются слайды: виды Санкт-Петербурга, фотографии Анны Ахматовой разных лет.

* * *

Музыка. Высвечивается портрет Ахматовой. Звучат стихи (фонограмма):

Забудут? — вот чем удивили!
Меня забывали сто раз,
Сто раз я лежала в могиле,
Где, может быть, я и сейчас.

А Муза и глохла и слепла,
В земле истлевала зерном,
Чтоб после, как Феникс из пепла
В эфире восстать голубом.

Из зрительного зала выходит Чтец I с зажженной свечой, ставит свечу на топчан, открывает второй том сочинений Ахматовой.

ЧТЕЦ I. Из автобиографической прозы Анны Андреевны Ахматовой:
«Человеческая память устроена так, что она, как прожектор, освещает отдельные моменты, оставляя вокруг неодолимый мрак. При великолепной памяти можно и должно что-то забывать…
Начинать совершенно все равно с чего: с середины, с конца или с начала».

Чтец I закрывает книгу, уходит.

ВЕДУЩИЙ I. «Она слушала музыку часто, и подолгу, и разную».

ВЕДУЩИЙ II. «Это был Бетховен, много Шопена, «Времена года» и другие концерты Вивальди. И еще Бах, Моцарт, Гайдн, Гендель».

На экране — один из портретов Ахматовой периода 1950-60 годов.

ВЕДУЩИЙ I. «Она была ошеломительно – скажу неловкое, но наиболее подходящее слово — грандиозна, неприступна, безмолвна, неподвижна, далека от всего, что рядом, от людей, от мира».

ВЕДУЩИЙ II. Такой увидел Ахматову осенью 1959 года Анатолий Найман, ставший ее литературным секретарем. В своих «Записках о Анне Ахматовой» он пишет:

ВЕДУЩИЙ I. «Держалась очень прямо, голову как бы несла, шла медленно, и даже двигаясь, была похожа на скульптуру, массивную, точно вылепленную — мгновениями, казалось, высеченную, — классическую и как будто уже введенную как образец скульптуры».

На экране — рисунок А. Модильяни с изображением А. Ахматовой.

ВЕДУЩИЙ II. Такой она предстает и на одном из рисунков Амедео Модильяни, итальянского живописца и скульптора. Перед нами не изображение Анны Андреевны Гумилевой 1911 года, а вневременной образ поэта, прислушивающегося к своему внутреннему голосу…

Страницы: 1 2 3 4 5 6 7 8 9