Непокорная муза. Страница 4
ВЕДУЩИЙ. В апреле 1917 года у Марины Цветаевой и Сергея Эфрона родилась вторая дочь — Ирина. В это время Сергей Эфрон служит в Москве в 56-м пехотном запасном полку, обучает солдат. Когда в конце октября семнадцатого года начались революционные события, он оказался в самом пекле, в Александровском училище, принимал участие в уличных боях и покинул училище только после того, как представитель Временного правительства подписал с большевиками условия капитуляции.
АСЯ. В это время Марина возвращалась из Крыма. По дороге из газет она узнает о боях в Москве, о том, что Кремль защищает 56-й полк. Она с ужасом думает только о том, что может не застать мужа в живых, и пишет в тетрадку письмо к нему — живому или мертвому.
СТАРШЕКЛАССНИЦА (читает очередной фрагмент из книги «Быт и бытие Марины Цветаевой»):
«…Она записывает слова, на всю жизнь определившие ее отношение к мужу. Они вместе уже больше шести лет, и первые бури уже пронеслись над ними, но Цветаева относится к нему так же высоко, как и в дни встречи…»
МАРИНА (пишет и проговаривает вслух). «Разве Вы можете сидеть дома? Если бы все остались, Вы бы один пошли. Потому что Вы безупречны. Потому что Вы не можете, чтобы убивали других… Потому что Вы беззаветны и самоохраной брезгуете, потому что «я» для Вас не важно, потому что я всё это с первого часа знала! Если бог сделает чудо — оставит Вас в живых, я буду ходить за Вами, как собака…»
СТАРШЕКЛАССНИЦА.
Писала я на аспидной доске,
И на листочках вееров поблеклых,
И на речном, и на морском песке,
Коньками по льду и кольцом на стеклах, —
И на стволах, которым сотни зим…
И, наконец, — чтоб было всем известно! —
Что ты любим! любим! любим, любим! —
Расписывалась — радугой небесной.
Как я хотела, чтобы каждый цвел
В веках со мной! под пальцами моими!
И как потом, склонивши лоб на стол,
Крест-накрест перечеркивала — имя…
Но ты, в руке продажного писца
Зажатое! ты, что мне сердце жалишь!
Непроданное мной! внутри кольца!
Ты — уцелеешь на скрижалях.
ВЕДУЩИЙ. 4 ноября 1917 года Цветаева с мужем и его другом прапорщиком Гольцевым снова отправилась в путь: молодые офицеры ехали в Крым с твердым намерением пробраться на Дон, где должна была формироваться Добровольческая армия для борьбы с большевиками, и Цветаева хотела сама проводить Сергея в Крым. Они приезжают в Коктебель к Волошиным, где проводят две недели, чтобы затем расстаться на несколько лет.
АСЯ. Было решено, что Марина поедет в Москву за детьми и вернется с ними в Коктебель.
МАРИНА. «…Жить или умереть, там видно будет, но с Максом и Пра, вблизи от Сережи, который… должен был из Коктебеля выехать на Дон».
ВЕДУЩИЙ. Пра и Макс торопили ее вернуться. Цветаева уехала из Крыма 25 ноября 1917 года. Это была их последняя встреча.
АСЯ. Выбраться из Москвы Марина уже не смогла. Исполнилось прощальное пророчество Волошина: «Помни, что теперь будет две страны: Север и Юг».
ВЕДУЩИЙ. Это затянулось на три года. Она оказалась на Севере; Сережа, Ася, Волошины — на Юге.
Ася уходит.
СТАРШЕКЛАССНИЦА. «Колесо истории не только повернуло время мира, но и проехалось по каждой отдельной судьбе. Душа Цветаевой раскололась надвое: одна половина осталась в Москве с детьми, повседневными заботами, с новыми интересами, дружбами и увлечениями. Другая — плутала за мужем по полям гражданской войны, любила, страдала, тосковала, истекала кровью…»
Звучит «Прелюдия № 2 ля минор» Ф. Шопена.
ВЕДУЩИЙ. Цветаевой было двадцать пять лет. Она осталась одна с двумя маленькими детьми в городе, где рухнули привычные устои и скоропалительно разлаживалось то, что называлось бытом: пропали деньги, лежавшие в банке, исчезали еда и дрова, изнашивались одежда и обувь. Жизнь принимала подчас фантастические формы, но надо
было жить, растить детей, писать.
МАРИНА. В период с 1917 по 20-й годы был написан цикл стихов «Лебединый стан», посвященных Белой армии.
СТАРШЕКЛАССНИЦА.
Белая гвардия, путь твой высок:
Черному дулу — грудь и висок.
Божье да белое твое дело:
Белое тело твое — в песок.
Не лебедей это в небе стая:
Белогвардейская рать святая
Белым видением тает, тает …
Старого мира — последний сон:
Молодость — Доблесть — Вандея — Дон.
МАРИНА.
Кто уцелел — умрет, кто мертв — воспрянет.
И вот потомки, вспомнив старину:
— Где были вы? — Вопрос как гром грянет,
Ответ как громом грянет: — На Дону!
— Что делали? — Да принимали муки,
Потом устали и легли на сон.
И в словаре задумчивые внуки
За словом: долг напишут слово: Дон.
ВЕДУЩИЙ. Наиболее трудным для Марины Цветаевой оказался год 1919-й, запомнившийся «самым черным, самым чумным, самым смертным». Из письма Марины Цветаевой:
МАРИНА. «Живу с Алей и Ириной (Але 6 лет, Ирине 2 г. 7 мес.) в Борисоглебском пер., против двух деревьев, в чердачной комнате, бывшей Сережиной. Муки нет, хлеба нет, под письменным столом фунтов 12 картофеля… весь запас».
От века поэтовы корки черствы,
И дела нам нету до красной Москвы!
Глядите: от края — до края —
Вот наша Москва — голубая!
А если уж слишком поэта доймет
Московский, чумной девятнадцатый год, —
Что ж, — мы проживем и без хлеба!
Недолго ведь с крыши — на небо.
ВЕДУЩИЙ. В феврале 1920 года умерла от голода маленькая Ирина.
СТАРШЕКЛАССНИЦА.
Две руки, легко опущенные
На младенческую голову!
Были — по одной на каждую —
Две головки мне дарованы.
Но обеими — зажатыми —
Яростными — как могла! —
Старшую у тьмы выхватывая —
Младшей не уберегла.
Две руки — ласкать-разглаживать
Нежные головки пышные.
Две руки — и вот одна из них
За ночь оказалась лишняя.
Светлая — на шейке тоненькой —
Одуванчик на стебле!
Мной еще совсем не понято,
Что дитя мое в земле.